«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

влияние. Сейчас же, после возвращения Распутина, у Андроникова состоялся обед, на котором были: Хвостов, Белецкий, Распутин и сам Андроников. Распутину был предложен следующий план. Его обещали, прежде всего, охранять. Ему обещали поддерживать его перед их величествами как человека полезного, богобоязненного, любящего беззаветно царя и Родину и думающего только о том, как бы принести им пользу, помочь им. Ему обещали регулярную денежную поддержку и исполнение его просьб. Ему обещали провести на пост обер-прокурора Синода человека, который бы хорошо относился к нему и исполнял его пожелания относительно духовенства. Уже подготовленный отчасти письмами Вырубовой в Покровское, Распутин понял всю выгоду нового положения. Он пошел на соглашение. Но в нем сразу же явилась та солидная, серьезная самоуверенность, которая дается важностью занимаемого места и положения. Его союза искали министры и ничего за это не требовали, кроме поддержки там, на высоком месте, о чем даже не говорилось, настолько это было понятно само по себе. И началась работа»[599].

Первым делом «около Распутина была усилена охрана его. Хвостов и Белецкий цинично льстили Распутину и Вырубовой. Они расхваливали Распутина Анне Александровне во всех отношениях. Хвостов доложил государю, что познакомился с Распутиным и находит его человеком религиозным, умным и крепкой нравственности. Все то нехорошее, что делает Распутин, является результатом нехорошего влияния дурных людей. И от этих-то дурных людей Хвостов и Белецкий теперь и будут оберегать его. Не будет скандалов, не будет пищи для газет. Так докладывал министр внутренних дел государю, так рассказывала царице А.А. Вырубова. Наконец-то нашелся министр, который понял Григория Ефимовича и знает, как надо вести его. Так казалось. Распутину давали деньги на обычное проживание через Андроникова. На экстраординарные расходы давал Белецкий. Андроников виделся с Распутиным ежедневно. Это был (в теории Хвостов – Белецкий) гувернер „старца“. Он должен был принимать от Распутина все поступающие к нему просьбы, письма, разбираться в них и передавать Хвостову с Белецким. Но вся эта затея не удалась с самого же начала»[600].

«Деятельность» Г.Е. Распутина по вмешательству в работу государственного аппарата была поставлена на поток. «В квартире Распутина (Гороховая, 64), в его приемной, с утра толпилось много народа. Люди всяких званий. Больше всего дам. Бывали священники, иногда даже офицеры, очень молодые. Много несчастных. Распутин выходил в приемную и обходил просителей. Расспрашивал, давал советы, принимал письменные просьбы, все очень участливо, внимательно. Иногда шарил у себя в карманах и совал просительнице деньги. Одна интеллигентная женщина жаловалась, что муж убит, пенсии еще не вышло, а жить не на что. Помогите, не знаю, что делать. Распутин зорко смотрит на нее. Треплет свою бороду. Быстро оборачивается, окидывает взглядом просителей и хорошо одетого господина, говорит: „У тебя деньги ведь есть, дай мне“. Тот вынимает из бокового кармана бумажник и подает что-то Распутину. Посмотрев, Распутин берет просительницу за плечи. „Ну, пойдем“. Проводит ее до выходных дверей. „На, бери, голубушка, господь с тобой“. Выйдя на лестницу и посмотрев, что сунул ей Распутин смятым, она насчитала пятьсот рублей. Некоторым он давал записки к разным министрам. На восьмушке простой бумаги он ставил сверху крест. Затем следовало: „Милой, дорогой, сделай ей, что просит. Несчастна. Григорий“. Или: „Прими, выслушай. Бедная. Григорий“. Все изображалось страшными каракулями и безграмотно. Одному было написано: „Милой, дорогой, прими его. Хороший парень. Григорий“. Некоторых дам принимал особо, в маленькой комнатке с диваном. Иногда просительница выскакивала оттуда раскрасневшись и растрепанной»[601].

У Г.Е. Распутина были приближенные, которые связывали его с царицей. «Некоторых, по серьезным делам, принимал по сговору, в назначенный час. Но это устраивалось обыкновенно через его доверенное лицо „Акилину“. Акилина уговаривалась, сколько надо заплатить. Она же была шпионка, приставленная А.И. Гучковым следить за всем, что делается у Распутина. Ее умно просунули, как сестру милосердия, массировать императрицу. Устроила, конечно, Вырубова. Некоторые лица, получив такую писульку, исполняли просьбу и даже сообщали о том по телефону на квартиру Распутина. Распутин бывал очень доволен. Некоторые рвали послание и отказывали в просьбе. Об этом просители, обычно, сами жаловались „старцу“. Тот бросал обычно: „Ишь ты, паря, какой строгий. Строгий!“. Это было все; но, при случае, он говорил про такого нелюбезного человека: „Недобрый он, не добрый!“. Такой установившийся уже порядок на Гороховой»[602].

Будущий глава Временного правительства А.Ф. Керенский впоследствии вспоминал, каким большим влиянием пользовался Г.Е. Распутин при дворе. «Хотя Николай II наверняка знал о „художествах“ Распутина, он не отдавал себе отчета в том, что за пределами дворца они сказываются на короне куда более разрушительно, чем любая революционная пропаганда, и что даже те группы, которые веками служили опорой монархии, оказались в состоянии глубокого потрясения и отчуждения. Но царь был лишен возможности удалить Распутина от постели больного царевича. Источник влияния Распутина – в интимных отношениях царя и царицы. По причинам, которые я не волен раскрыть, царь считал себя обязанным уступать Александре Федоровне во всем, что касалось наследника. Даже если бы здравый смысл взял верх и царь захотел бы вверить жизнь ребенка заботам опытных врачей, императрица с ее верой в целительную силу Распутина все равно настояла бы на своем. Нужно ли говорить о том, что пребывание Распутина во дворце и его поведение не прошли незамеченными общественностью? Слухи распространялись, подобно лесному пожару, положением вещей заинтересовалась и пресса»[603].

Николай II и Александра Федоровна ставили отношения с Г.Е. Распутиным даже выше родственных связей. «Императорская чета явно не испытывала удовольствия от этого интереса к своей личной жизни. А тем временем сфера влияния Распутина становилась все шире. В различные государственные учреждения все чаще обращались за содействием многочисленные обладатели безграмотных, кое-как накарябанных карандашом записок Распутина. У всех на виду были оргии и пьяные эскапады Распутина. Вопреки усилиям царицы скрыть от внимания общественности упоминания о Распутине, его скандалы с церковными властями получили широкую огласку. Его имя то и дело упоминалось на заседаниях Думы. Распутин обращался к министрам и высокопоставленным чиновным лицам со все большей наглостью и высокомерием. Впадая в бешенство при малейшем проявлении несогласия или неуважения, он терроризировал царицу угрозами возвратиться в родную деревню… В 1914 г., находясь на посту Верховного главнокомандующего, великий князь получил телеграмму с просьбой разрешить Распутину посетить его. Ответ был краток: „Милости просим. Повешу немедля“… Имеется достаточно оснований полагать, что к осени 1916 г. царь стал проявлять очевидные признаки усталости от Распутина и его окружения. Поведение Распутина становилось все более вызывающим, а в ряде случаев он позволил себе открыто